История (CEFR: B2)
Меня зовут Анкоку-дзи Экэй. Я монах, дипломат, стратег. Моя жизнь прошла не на поле боя, а в тени переговоров. Но разве меч более остёр, чем слово? Я верил, что могу изменить ход истории без крови, без гнева. Я видел, как великая сила может быть побеждена одним пером.
日本語訳
私は安国寺恵瓊。僧であり、外交官であり、謀略家であった。戦場ではなく、密談の場で生きた。だが剣よりも言葉のほうが鋭いとは思わぬか？ 私は信じていた。血を流さず、怒りを煽らず、歴史を動かせると。一筆が、武力を打ち破ることを何度も見てきたのだ。
English Translation
My name is Ankokuji Ekei. I was a monk, a diplomat, a strategist. My life was not lived on battlefields, but in the shadows of negotiation. But is not the word sharper than the sword? I believed I could shape history without blood, without wrath. I saw time and again how great power could be defeated with a single stroke of the brush.
Deutsche Übersetzung
Ich heiße Ankokuji Ekei. Ich war Mönch, Diplomat, Stratege. Mein Leben spielte sich nicht auf dem Schlachtfeld ab, sondern im Schatten von Verhandlungen. Doch ist das Wort nicht schärfer als das Schwert? Ich glaubte, die Geschichte ohne Blut, ohne Zorn lenken zu können. Ich sah, wie große Macht durch einen einzigen Federstrich besiegt werden konnte.
Когда Тайко умер, я не колебался. Я верил, что Исида Мицунари — человек ума, а я — голос разума рядом. Мы строили альянсы, вели письма к западным даймё, говорили с монастырями, подкупали, убеждали. Это была тонкая паутина. Но я забыл: человек с мечом боится только другого меча, не слов.
日本語訳
太閤の死後、私は迷わなかった。石田三成こそ知略の人、そして私はその理を支える声だと信じていた。我々は西国の大名と連絡を取り、寺社に働きかけ、金銀で動かし、言葉で誘導した。だが私は忘れていた――刀を握る者は、言葉ではなく、刀を恐れるのだということを。
English Translation
After the Taikō’s death, I had no doubts. I believed Ishida Mitsunari was a man of intellect, and I was the voice of reason at his side. We forged alliances, sent letters to western daimyōs, negotiated with temples, bribed, persuaded. It was a delicate web. But I forgot—those who wield swords fear only other swords, not words.
Deutsche Übersetzung
Nach dem Tod des Taikō zögerte ich nicht. Ich glaubte, Ishida Mitsunari sei ein Mann des Verstandes, und ich war die Stimme der Vernunft an seiner Seite. Wir knüpften Allianzen, schickten Briefe an westliche Daimyō, sprachen mit Tempeln, bestachen, überzeugten. Es war ein feines Netz. Doch ich vergaß: Wer ein Schwert trägt, fürchtet nur ein anderes Schwert – nicht Worte.
В день Сэкигахары я не держал оружие. Но я проиграл. Проиграл расчёт, проиграл людей. Победа не приходит к тем, кто только думает. Она — у тех, кто решает. Кобаякава решил. И я, великий говорун, остался без слов.
日本語訳
関ヶ原の日、私は刀を手に取らなかった。だが、私は敗北した。読みを誤り、人心を見誤った。勝利とは、考える者ではなく、決断する者のもとに来るのだ。小早川は決断した。そして私は――かつて多くを語った男は、沈黙の中にあった。
English Translation
On the day of Sekigahara, I held no weapon. But I lost. I miscalculated, misread people. Victory does not come to those who only think—it comes to those who decide. Kobayakawa decided. And I, once a great talker, was left speechless.
Deutsche Übersetzung
Am Tag von Sekigahara hielt ich kein Schwert. Doch ich verlor. Ich verrechnete mich, irrte mich in den Menschen. Der Sieg gehört nicht denen, die nur denken – sondern denen, die entscheiden. Kobayakawa entschied. Und ich, einst ein großer Redner, war sprachlos.
Меня поймали. Судили. Я знал, что шансов нет. Я был не полководцем, не героем. Я был советником, неудачником, угрозой. На эшафоте, в момент перед смертью, я молился не за душу. Я молился, чтобы кто-то один в истории понял: я не предавал. Я пытался спасти.
日本語訳
私は捕らえられ、裁かれた。助かる道などなかった。私は武将でもなければ、英雄でもない。ただの策士、失敗者、そして徳川にとっての危険因子だった。斬首台の前、私は魂の救いを祈らなかった。ただ一つ――いつか誰かが、私が裏切り者ではなく、救おうとした者だったと理解してくれることを祈った。
English Translation
I was captured. Tried. I knew I had no chance. I was no general, no hero. I was a schemer, a failure, a threat. On the scaffold, in that moment before death, I did not pray for my soul. I prayed that someone, someday, would understand—I was not a traitor. I tried to save.
Deutsche Übersetzung
Ich wurde gefangen genommen. Verurteilt. Ich wusste, dass ich keine Chance hatte. Ich war kein General, kein Held. Ich war ein Stratege, ein Versager, eine Bedrohung. Auf dem Schafott, im Moment vor dem Tod, betete ich nicht für meine Seele. Ich betete nur, dass eines Tages jemand versteht: Ich war kein Verräter. Ich wollte retten.